Система, сложившаяся после Второй мировой войны, оказалась необычайно устойчивой. Договоренности стран-победителей, закрепленные на Ялтинской и Потсдамской конференциях, оставались незыблемыми на протяжении более чем сорока пяти лет. Хельсинские соглашения 1975 года, подписанные 35-ю государствами, включая СССР и США, устанавливали принцип суверенитета и нерушимости послевоенных границ.

Однако, если ялтинско-потсдамская система фиксировала раздел сфер влияния бывших союзников по антигитлеровской коалиции и была предметом жесткого политического торга, то Хельсинкские соглашения продемонстрировали скорее патовую ситуацию во взаимоотношениях основных игроков.

Колоссальная военная мощь двух в полной мере суверенных стран практически исключала возможность возникновения прямой войны между ними, или в случае ее начала была способна отбросить далеко назад, либо даже уничтожить все человечество. Военные блоки, сформировавшиеся вокруг сверхдержав, исключали также конфликты между странами, входящими в эти альянсы. Казалось бы, война оказалась оттесненной на периферию «цивилизованного» мира, став уделом малоразвитых стран не входящих в сферу интересов сверхдержав или специфическим способом выяснения отношений между сверхдержавами на «нейтральной» территории. Такие, говоря словами Збигнева Бжезинского «шахматные партии», разыгрывались на территории Кореи, Вьетнама, Анголы, Афганистана и многих других стран. Но, даже посылая своих солдат воевать в третьи страны, и СССР и США оставались в положении шахматистов, а не фигур на шахматной доске. Независимо от исхода партии стабильность системы оставалась неизменной.

Система оказалась выведена из равновесия только крушением Советского блока и распадом Советского Союза. И сторона-победитель стала быстро заполнять вакуум в пространстве безопасности.

Одним из наиболее явных шагов по вытеснению слабого конкурента стало расширение НАТО. Процесс расширения занял несколько этапов и был обусловлен как последовательностью интеграции новых членов, так и нежелательностью резкого обострения отношений с ослабленной, но обладающей ядерным потенциалом Россией и другими возможными оппонентами Нового мирового порядка. В целом, новейшее расширение НАТО прошло несколько этапов:1999 г. (Венгрия, Польша, Чехия), 2004 г. (Болгария, Латвия, Литва, Румыния, Словакия, Словения, Эстония), 2009 г. (Хорватия и Албания) и дошло до границ прямой конфронтации с Россией. На саммите НАТО в Лиссабоне в 2010 году была принята новая стратегическая концепция блока, которая не пересматривалась с 1999 года. Согласно новой концепции, Альянс рассматривался, как важнейший источник стабильности в непредсказуемом мире и описывается как «уникальное сообщество ценностей, связанных с принципами свободы личности, демократии, прав человека и верховенства закона». Т.е. НАТО были приданы функции глобального управления, которые должны были решаться как политическими, так и военными средствами. Несмотря на признание главной роли СБ ООН в соблюдении международного мира и безопасности, по сути, было заявлено о стремлении создать альтернативную сложившейся систему глобальной безопасности, что лишний раз подтверждает верность тезиса о том, что безопасность не бывает абстрактна и для всех.

Наряду с этим продолжалась трансформация и деградация системы международной безопасности, построенной на арбитраже международных организаций, с широким представительством: 1. Приверженность Хельсинкским договоренностям, хотя и сохранилась на бумаге, уже не соблюдалась. После развала Советского Союза пришла пора переустройства европейских границ. включая объединение двух Германий (а это был один из главных результатов баланса сил, сложившегося после Второй мировой войны), мирный развод Чехословакии, болезненный распад и война в Югославии, формирование зоны замороженных конфликтов в постсоветском пространстве.

2. Соответственно, ОБСЕ из организации, занимающейся вопросами обеспечения безопасности в Европе, трансформировалась в организацию, обеспечивающую принципы западного мироустройства. «Третья корзина» ОБСЕ— гуманитарная иправозащитная составляющая еедеятельности стала основной, в то время, как «первая», связанная с европейской безопасности, и «вторая», посвященная вопросам кооперации и сотрудничества в разных сферах, корзины оказались невостребованны.

3. Неэффективность института ООН, как арбитра в разрешении конфликтов. Однако неэффективность вовсе не означает ненужности. Сейчас ООН это главная и, пожалуй, единственная площадка если не для решения, то хотя бы для обозначения международных проблем.

Наконец, постепенное смещение международной системы в сторону обеспечения интересов Евроатлантических государств, сопровождалось демонтажем договорной системы, вызванный ликвидацией организации Варшавского договора с одной стороны, и расширением Североатлантического альянса, с другой. Естественно, в этой ситуации оказалась под угрозой, и сложная структура договоров в области ограничения вооружений. В череде отмирания элементов системы безопасности полярного противостояния можно перечислить:

1. Выход США из договора по ПРО в 2002 году. ПРО был краеугольным камнем в системе стратегических договоров, поскольку именно запрет на создание глобальных систем противоракетной обороны обеспечил возможность сокращения ядерных стратегических потенциалов, исключив дополнительную переменную неопределенности.

2. Аморфный характер договора о СНП. Отсутствие верификационных механизмов.

3. Приостановка участия и выход России из режима ДОВСЕ. Договор, заключенный между расформированным Варшавским блоком и расширившимся НАТО, накладывал существенные и очень болезненные ограничения на Россию и, практически никак не влиял на военные возможности североатлантического альянса и США в Европе. Такой диспаритет вызвал нежелание Запада искать компромисс и, фактически, не оставил других вариантов, кроме выхода из договора для России.

Взгляды на будущее международной системы у победителей холодной войны несколько различались: были сторонники абстрактного глобализма (например, Ф.Фукуяма), в котором роль государств будет неуклонно снижаться, были и сторонникиPaxAmericana – америкоцентричного мирового порядка.

Еще в 1998 г. вице-президент консервативного «Фонда наследия» Ким Холмс формулировал доктрину американизации мира, или строительства Pax Americana, согласно которой обеспечение безопасности и выживание Соединенных Штатов в современном мире напрямую зависит от сохранения ими статуса сверхдержавы. Поддержание глобального лидерства виделось только с опорой на военную силу, за счет продвижения собственных ценностей в качестве общемировых, отказа от участия в международных организациях и проектах хоть в какой-то мере ограничивающих американский суверенитет, а также в защите американских интересов во всем мире и поддержании союзнических отношений с дружественными режимами.

Однако, желание победы, без готовности идти на решительные действия, приводит к тому, что потенциал превосходства быстро рассеивается. В качестве иллюстрации данного тезиса можно привести пример с нашумевшей в 2006 году статьей американских политологов К.Либера и Д.Пресса «Рост американского ядерного превосходства», опубликованной в журнале «Foreign Affairs». Статья отражала, в первую очередь, состояние внутри американской дискуссии относительно целей и задач американских Стратегических наступательных сил. Ее основным выводом стало утверждение, что ядерная политика США, эксплицитно зафиксированная в «Обзоре состояния ядерных сил» 2002 года и «Обзоре состояния вооруженных сил» 2006 года направлена на осуществление первого обезоруживающего ядерного удара против России и КНР. Авторы утверждали, что данная политика противоречит заявленным принципам достижения стабильности в ядерной сфере, и Соединенные Штаты должны четко определить для себя дальнейшие направление внешней политики: на достижение стабильных отношений с ведущими странами мира, или на достижение глобального военного превосходства. В первом случае, необходимо отходить как от глобалистской политики, так и от риторики, во-втором, нанести превентивный удар, поскольку начавшееся перевооружение в России и КНР неизбежно сведут на нет достигнутое превосходство.

Таким образом, мы можем провести первое граничное условие формирования нового баланса сил: предел возможностей и воли Соединенных Штатов идти на конфронтацию с противником, обладающим сопоставимыми военными возможностями.

Второе граничное условие – предел готовности уступать Западу даже в условиях разобщенности национальной элиты, продемонстрировала Россия: сначала в Южной Осетии и Грузии в 2008 г., затем в ходе украинского кризиса и в решении воссоединения Крыма с Россией.

В интервью CNN бывший главком НАТО в Европе Уэсли Кларк, также был вынужден практически повторить тезис Либера и Пресса: «Если мы попытаемся сделать что-то в ответ на действия Путина на Украине или, может быть, дальнейшие действия, к примеру, в Литве, Латвии или даже Польше, мы будем бояться предпринять что-то, потому что он неоднократно продемонстрировал, что может дотянуться до нас. Это то, что мы называем гибким сдерживанием.»

Как это не парадоксально, Россия, оказавшись в заведомо невыгодном положении, оказалась более способной идти на глубокий конфликт с Западом.

Исходя из вышесказанного можно сделать несколько важных выводов, относительно будущего мироустройства:

1. Договорная система фиксирует состояние мироустройства после окончания конфликта;

2. В настоящее время мы переживаем период продолжающегося демонтажа прежней системы безопасности и начала нового международного конфликта, в котором стороны чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы идти на значительные уступки друг-другу, и искать компромисс. В этом смысле, «Крымская весна», в отличие от Ялты 1945 г. – это начало конфликта, а не его завершение;

3. Война оказывается не пережитком прошлого, а вполне действенным способом разрешения противоречий;

4. Ход войны на Донбассе демонстрирует определенную модель «архаизации» вооруженного конфликта. «Высокотехнологичные» армии демонстрируют высокую эффективность в неоколониальных конфликтах и больше являются дорогими игрушками в период глобального мира, чем эффективными средствами ведения глобального конфликта. В качестве исторического примера можно привести битву при Азенкуре, когда английские лучники-простолюдины, выбили элитную профессиональную силу французских рыцарей. Сейчас страны Запада и США оказались не готовы к такому развитию событий;

5. Стороны до известного предела будут стремиться избежать ядерного конфликта. Этот предел будет достигнут только в случае угрозы жизненно-важным интересам одной из сторон. Россия, в силу относительной слабости находится ближе к этой грани, но это же обстоятельство делает ядерные силы, да и вообще вооруженные силы России, действительно важным политическим и военным инструментом.

6. Ближайшее будущее мироустройства – это состояние среды, в котором прежние взаимосвязи ликвидированы, а новые еще не созданы и даже не просматриваются, а не состояние системы.

Говоря о современных политических процессах, необходимо иметь ввиду их важнейшую характеристику: так или иначе они обусловлены наличием взаимоприемлемых межгосударственных связей и отношений, порождающих новое качество системности. Именно благодаря ему можно говорить о системе международных отношений.

Александр Бедрицкий,
директор Таврического информационно-аналитического центра РИСИ,
Кандидат политических наук.