Русофобия как элемент стратегии «нового сдерживания» России
В марте 2014 г, вскоре после крымского референдума, американский политолог и основатель «Стратфора» Джордж Фридман публикует статью «От Эстонии до Азербайджана: американская стратегия после Украины», где формулирует основные постулаты стратегии нового сдерживания России.[1]
Прямая военная интервенция Соединённых Штатов на Украине невозможна по целому ряду причин, в числе которых, и невозможность создания сильного союза Запада в Причерноморье. США в состоянии оказывать только экономическую и политическую поддержку заинтересованным странам, но Украина не сможет противостоять России, а США не пойдут на эскалацию конфликта вплоть до использования своих сил, поскольку в текущих геополитических условиях вероятность поражения американских сил на Украине весьма велика. США не могут также полагаться на своих союзников по НАТО, поскольку в Европе нет консенсуса относительно политики, проводимой к России, по крайней мере, в степени глубины конфликта.
Вместо этого, Фридман предлагает выстраивать союз из стран, которые испытывают одинаковые страхи к России. В их число он включает прибалтийские республики, Молдавию, Грузию и Азербайджан, а также, исходя из особенностей исторического прошлого, Польшу и Румынию. Именно эти страны, разумеется за исключением самой Украины, которую Фридман определяет, как поле битвы между Россией и Западом, и должны стать новым санитарным кордоном.
Фридмана не смущает, что перечисленные страны не обладают соответствующими военными возможностями, что они не разделяют демократических ценностей, которые несет в мир госдепартамент, — в конце концов, Америка поддерживала и шахский режим в Ираке, диктатуры в Турции и Греции, Мао-Цзэдуна в Китае, — их задача другая. Политическое руководство этих стран, совершенно не схожих между собой, смотрит на Россию как на агрессора, и эти чувства должны подогреваться. Именно создание такого союза, основанного на страхе, культивируемой фобии, должно стать основой стратегии «нового сдерживания» России. Фридман подчеркивает, что поддержание баланса сил за счет «естественных наклонностей» подобных союзников предоставляет большую свободу политического маневра для Соединенных Шатов по отношению к России, и непосредственно военная интервенция – лишь последний, а далеко не первый из политических инструментов.
В принципе, даже такое краткое изложение, дает исчерпывающее представление о характере политики Соединенных Штатов, как безусловного лидера евроатлантического сообщества, к России. И тем не менее, даже в этом случае, сохраняется место для иллюзии, что США противостоят не России как таковой, а лишь не устраивающему их политическому руководству нашей страны, либо, что стратегия сдерживания начала осуществляться лишь после воссоединения Крыма с Россией. Для того, чтобы разобраться в сути проблемы, необходимо вернуться во времени на несколько лет назад, к моменту т.н. «перезагрузки».
Еще в 2009 г. вице-президент США Дж. Байден и госсекретарь Х. Клинтон призывали «нажать кнопку перезагрузки российско-американских отношений».[2] И хотя проводимая политика «перезагрузки» всегда была объектом критики со стороны республиканцев, а сейчас называется ошибочной, она позволила достичь ряда весомых для США результатов в области безопасности. Был подписан новый договор о СНВ, продолжилось развёртывание американской системы ПРО в Европе, были решены вопросы о транзите грузов для НАТО через территорию России и республик Средней Азии, оказана поддержка по вступлению в ВТО. Наряду с этим, США не отказались от обозначенных ранее задач расширения зоны американского влияния, в том числе за счет российских интересов.
При этом необходимо понимать, что призыв перезагрузки адресовался не столько к России, сколько к американскому истэблишменту, чтобы продемонстрировать, что в политике в отношении России допущен целый ряд серьезных ошибок, ставших особо заметными после трехдневной войны 08.08.08. Суть этих ошибок заключалось в том, что Соединенные Штаты прозевали момент перехода от деградации государственных институтов России, к их восстановлению. Об этом, в частотности, очень красноречиво отзывался нынешний директор российско-евразийской программы Центра Карнеги, выходец из России Юджин Румер: «любая схема, куда Россия не входит с самого начала, почти (а то и совсем) не имеет шансов на успех. Существующее у Москвы чувство незащищенности и ее склонность воспринимать международные отношения как игру с нулевой суммой означают, что она будет расценивать любую систему безопасности в Европе, где у нее с самого начала нет права голоса, в качестве угрозы».[3] Он также утверждает: «Россия и раньше переживала кризисы и оправлялась от них, не следуя советам западных благожелателей. Когда же страна обращала внимание на их слова, как это было в 90-е, она только попадала в большие неприятности»[4]. Стратегической ошибкой Соединенных Штатов же в свое время было то, что они не воспользовались слабостью России, и не додавили слабого противника, когда у них была на это возможность.
На самом деле, реальная «перезагрузка» в отношениях США и России все же произошла, об этом свидетельствуют слова госсекретаря того периода Х. Клинтон, произнесенные на встрече с правозащитниками перед заседанием ОБСЕ в Дублине в декабре 2012 г. Тогда Клинтон заявила, что независимо от того, какие формы будут принимать интеграционные процессы под патронажем России – Таможенного, или Евразийского экономического союза, они воспринимаются как попытки «ресоветизации» региона и задачи американской внешней политики заключаются в замедлении или предотвращении дальнейшего развития этих проектов.[5] По степени экспрессии, это заявление может сравниться только с предвыборными словами кандидата от республиканской партии М. Ромни, назвавшего Россию геополитическим врагом номер один.[6] Любопытно, что тогда эти слова подверглись критике со стороны Х. Клинтон и вице-президента Дж. Байдена. Х. Клинтон заявила, что в международных вопросах есть и более серьезные проблемы, чем Россия,[7] а Байден заметил, что для Ромни «холодная война» все еще не закончена, и Россия все еще является главным врагом.[8] Стоит особо отметить, что до начала Евромайдана, начавшегося под лозунгами бескомпромиссной «евроинтеграции» Украины оставалось чуть меньше одного года.
Поэтому, по сути, президент США Б. Обама не сказал ничего нового на открытии 69-й сессий Генеральной Ассамблеи ООН 24 сентября 2014 года, когда поставил в один ряд угроз для человечества эпидемию Эболы, ИГИЛ и Россию: «В то время, как мы здесь заседаем, вспышка Эболы сотрясает систему здравоохранения Западной Африки, и грозит вырваться за ее пределы. Российская агрессия в Европе напоминает о днях, когда большие народы подавляли малые из-за территориальных амбиций. Жестокость террористов в Сирии и Ираке заставляет нас заглянуть в сердце тьмы. Каждая из этих проблем требует срочного внимания.»[9]
Представляет интерес список претензий, сформулированный американскими экспертами по отношению к нынешней политике России еще в начале 2013 года, т.е.до событий на Украине.[10] В их числе:
— невозможность прийти к взаимопониманию по сирийской проблеме,
— создание Россией зоны влияния в своем ближайшем окружении,
— попытки формирования нового «полюса в многополярном мире»,
— модернизация российских вооруженных сил,
— требования России увязывать перспективы сокращения стратегических вооружений с развертыванием американской системы ПРО,
— прекращение деятельности американского Агентства по международному развитию на территории России,
— «репрессии» против оппозиции в России, запрет на американское финансирование российских НПО, а также законодательное обеспечение этих шагов, включая принятие закона об иностранных агентах, расширение трактовки государственной измены, «закона Димы Яковлева», попытки поставить Интернет под государственный контроль;
— попытки увязать действия оппозиции с внешним врагом, т.е. Соединенными Штатами;
— «публичный антиамериканизм» В. Путина.
Даже если изъять из приведенного перечня идеологическую составляющую (которая все же будет играть значительную роль и, в любом случае, будет использоваться для обоснования «легитимности» давления на Россию), Россия рассматривается американскими экспертами в качестве потенциальной угрозы независимо от вектора ее политического развития, уже в силу фактора возрождения ее государственной мощи.
Украина стала лишь очередным шагом в реализации стратегии нового сдерживания России и важную роль при этом сыграла идеологическая ставка на создание новой политической нации «украинцев», взращенных на фобии по отношению к России и русским с одной стороны, и использование украинского фактора для подогревания антироссийских, русофобских настроений в других странах санитарного кордона. В этом смысле уже совсем не невинными представляются лозунги раннего Евромайдана «кто не скачет, тот москаль», или традиционные для националистических организаций, ставших основной движущей силой переворота, – «москалей на ножи».
Именно в контексте формирования санитарного контроля и усиления информационно-пропагандистского воздействия на аудиторию этих стран следует рассматривать целый ряд американских инициатив в области публичной дипломатии и стратегических коммуникаций. Настоящий прорыв в использовании стратегических коммуникаций во внешнеполитических целях произошёл после победы Б. Обамы на выборах 2008 г. Вскоре после этого госсекретарь Х. Клинтон выдвинула две новые инициативы — «Государство XXI века»[11] и «Свобода в сети Интернет»[12]. Эти инициативы стали стратегией и теоретической основой «новой публичной дипломатии» США.
Политические цели новой публичной дипломатии были заявлены правительством США в 2009-м и 2010 гг.:
— борьба с авторитарными режимами посредством поддержки оппозиции и протестных настроений пользователей сетевых ресурсов (digital activism);
— расширение доступа к сети Интернет в «проблемных» и «переходных» странах -Китае, Иране, России, республиках СНГ, странах Ближнего Востока;
— противодействие антиамериканской пропаганде в сети Интернет.
Характерным отличием новой цифровой дипломатии от прежних форм публичной дипломатии стало не только и не столько формирование позитивного образа Соединенных Штатов, сколько прямое воздействие на внутриполитическую ситуацию в зарубежных странах.
Помощник госсекретаря по публичной дипломатии Дж. Макхейл изложила стратегию цифровой дипломатии США в документах «Публичная дипломатия: укрепление взаимодействия Соединенных Штатов с миром»[13] и «Публичная дипломатия: национальный стратегический императив»[14]. Администрация США четко обозначила проблемы, с которыми будет иметь дело публичная дипломатия Web 2.0, — это, во-первых, эффективная пропаганда идеологических врагов США; во-вторых, информационная деятельность Китая в сети Интернет; в-третьих, медиаприсутствие России на пространстве бывшего Советского Союза и. в-четвертых, внешняя культурная политика Ирана, осуществляемая через социальные сети.
Дипломатия вовлечения (engagement), которая подразумевает создание условий для изменения политической культуры или смены недемократического режима в других странах посредством поддержки или создания оппозиции, стала основным ответом США на указанные проблемы.
Именно реализацию подобной стратегии мы можем наблюдать на примере взращивания русофобских настроений на Украине.
В этом отношении, с учетом хорошо известной антироссийской истерии в украинских СМИ, примечательным представляется подписание международным секретариатом НАТО и СНБО Украины 22 сентября этого года дорожной карты сотрудничества в сфере стратегических коммуникаций. По словам Порошенко, «она содержит эффективные и согласованные действия в противодействии той информационной агрессии, которую Российская Федерация осуществляет не только против Украины, но и против стран НАТО» А и.о. руководителя миссии Украины при НАТО Е. Божко подчеркнул, что «есть понимание, что Украине и НАТО нужно систематизировать соответствующее взаимодействие( в сфере стратегических коммуникаций)».[15]
Какие же выводы из сказанного можно сделать? Во-первых, мы находимся в самом начале нового конфликта с Западом, и рассчитывать, что он скоро прекратится не следует. Во-вторых, этот конфликт обусловлен не неприятием конкретных политических фигур в России, а самим фактом ее государственности. В-третьих, конфликт не был вызван ни Евромайданом, ни последующим возвращением Крыма в Россию – это были лишь его этапы. Не было бы Крыма и Донбасса, России нашли бы что-то другое, чтобы вменить в вину. В-четвертых, «внезапно возникшая» русофобия, как среди внутренней непримиримой оппозиции, так и в странах «санитарного кордона» и особенно на Украине, — не спонтанное явление, а элемент стратегии, направленной на ослабление, а затем и уничтожение российского государства. Иллюзий, что объектом стратегии является лишь политическая элита быть не должно, ведь культивируется ненависть ко всему народу, а значит русских в случае реализации указанной стратегии ожидает судьба парий, либо ассимиляция. И, наконец в-пятых, обсуждая конкретные примеры русофобии, а они стали уже системными в ряде стран «санитарного кордона», не следует забывать и об их заказчиках, которые несут полную меру ответственности за разжигание межнациональной розни.
[1] Friedman G. From Estonia to Azerbaijan: American Strategy After Ukraine // Geopolitical Weekly, March 25, 2014
[2] Reynolds P. Pressing the US-Russia reset button // BBC News — Thursday, 5 March 2009. Интернет-ресурс: http://news.bbc.co.uk/2/hi/americas/7926096.stm
[3] Румер Ю. Россия угроза иного порядка. // Интернет-ресурс: http://worldcrisis.ru/crisis/2034825
[4] Rumer E. Arm Ukraine and you risk another Black Hawk Down’, Financial Times, 3 February 2015
[5] Fitzgerald M. Clinton condemns efforts to ‘re-Sovietise’ //The Irish Times — Friday, December 7, 2012
[6] Johnson L. Mitt Romney: Russia Is ‘Our Number One Geopolitical Foe’ // The Huffington Post. – March 26, 2012. Интернет-ресурс: http://www.huffingtonpost.com/2012/03/26/mitt-romney-russia-geopolitical-foe_n_1380801.html
[7] A. Killough Clinton criticizes Romney’s remarks on Russia // CNN Security Blog. — April 1, 2012. Интернет-ресурс: http://security.blogs.cnn.com/2012/04/01/clinton-criticizes-romneys-remarks-on-russia/
[8] Remarks by Vice President Joe Biden on Foreign Policy at a Campaign Event. — The White House Office of the Vice President. — April 26, 2012
[9] Эбола, Россия и боевики ИГИЛ — главные мировые угрозы, — Барак Обама // Великая эпоха. – 25.09.2014, http://www.epochtimes.ru/ebola-rossiya-i-boeviki-igil-glavnye-mirovye-ugrozy-barak-obama-video-98941954/
[10] Cohen A. Senate Confirmation Hearings for Hagel and Kerry Views on Russia. — January 18, 2013 // http://www.heritage.org/research/reports/2013/01/senate-confirmation-hearings-for-hagel-and-kerry-views-on-russia
[11] 21st Century Statecraft // U.S. Department of State. http://www.state.gov/statecraft/overview/index.htm
[12] Internet Freedom // U.S. Department of State. http://www.state.gov/e/eb/cip/netfreedom/index.htm
[13] McHale J.A. Strengthening U.S. Engagement with the World: A Review of U.S. Public Diplomacy — Under Secretary for Public Diplomacy and Public Affairs. Opening Remarks at the Council on Foreign Relations. — New York, NY, June 21, 2011
[14] McHale J.A. Public Diplomacy: A National Security Imperative. – Address at the Center for a New American Security, Washington, DC, June 11, 2009
[15] В Киеве откроется представительство НАТО //Интерфакс 22.09.2015. http://www.interfax.ru/world/468409